Кулебаки на пороге грядущего века. Часть 4
Плата за пищевое довольствие больных не взималась, вся прислуга пользовалась готовым содержанием, горным металлургическим заводом для больницы выписывались медицинские книги и журналы.
ЭХ, ПАНТЕЛЕЙ, ПАНТЕЛЕЙ…
Французский экономист Эдмон Тэри по заданию своего правительства приехал в 1913 году в Россию, тщательно изучил состояние её хозяйства и издал свой отчет-обзор под названием «Экономическое преобразование России». В 1986 году этот отчет был переиздан в Париже, и в предисловии к нему совершенно справедливо сказано: «Тот, кто внимательно прочтёт этот беспристрастный анализ, поймёт, что Россия перед революцией экономически была здоровой, богатой страной, стремительно идущей вперёд».
Возьмём всего только двадцатилетие, с 1893 по 1913 год; без особо сложных разысканий можно убедиться, что Россия за этот краткий период выросла поистине «страшно». Население увеличилось почти на 50 миллионов человек (с 122 до 171 млн.) - то есть на 40 процентов; среднегодовой урожай зерновых - с 39 млн. тонн до 72 млн. тонн, следовательно, почти вдвое (на 85 процентов), добыча угля - в 5 раз (от 7,2 млн. тонн до 35,4 млн. тонн), выплавка железа и стали - более чем в 4 раза (от 0,9 млн. тонн до 4,3 млн. тонн) и т.д. и т.п.
Кулебакский горный завод, 1910г. Но вместо этого снимка во все советские учебники истории вошёл снимок 1890 года "Дубинушка".
В России к 1914 году было 127 тысяч студентов - больше, чем в тогдашних Германии (79,6 тыс.) и Франции (42 тыс.) вместе взятых. 70 процентов из мужчин, которым к 1917 году было от 20 до 30 лет, были грамотными, а в городах грамотные составляли в этом возрасте 87,4 процента. Это означало, что в молодой части «рабочего класса» неграмотных было всего лишь немногим более 10 процентов. Иначе как бы они читали социал-демократические листовки?
При Кулебакском горном заводе в 1901 году имелись 2 училища, в которых обучалось до 400 детей; больница с родильным отделением и с бесплатным пищевым довольствием; вспомогательная касса рабочих, мастеровых и служащих; дом народных развлечений, то же самое общество потребителей и гостиница. При заводе ещё в 1878 году был создан Центральный рабочий кооператив, который занимался снабжением продуктами питания и необходимыми хозтоварами работников предприятия и населения в целом. Просуществовал кооператив 40 лет и был расформирован в первые годы советской власти.
Заводское училище, 1900г.
В 1885 году в Кулебаках были открыты две библиотеки для администрации завода и его служащих; одна находилась на улице Зелёной, вторая – на территории предприятия, где сейчас расположена площадь Советская. Читальни имели статус закрытых клубов – там проходили танцы, игры, различные развлекательные мероприятия.
В 1903 году при Народном доме была открыта библиотека и для «простого люда», но, так как, по мнению большевиков, то, что «буржуи» делали для народа, не могло быть хорошо, везде отмечено, что библиотека эта была очень маленькой и «не могла удовлетворять запросы читателей как по количеству книг, так и по содержанию» (явно не доставало сочинений Маркса и Ленина).
Школы открывались не только в городах и при больших предприятиях. В 1870 году было основано Саваслейское начальное училище, действовавшее до 1896 года, после чего там была открыта земская народная школа. В 1892 году в Шилокше начала действовать церковно-приходская школа, в 1884 году открыта начальная земская школа в Тёплове, позднее – церковно-приходское училище в Гремячеве. В 1891 году приняли детей школы в Ломовке и Велетьме.
Спектакль в Народном доме (Теремке, построенном владельцами КГЗ для рабочих), 1913г.
В 1890 году в Кулебаки приехал первый врач Георгий Иванович Зворыкин. Уже в 1891 году он открыл больницу на 23 штатных кровати в двухэтажном здании по адресу ул. Степана Разина, дом №110, в котором ныне размещается жилой дом рядом с ЦРБ.
В нижнем этаже помещался кабинет врача с перевязочной и гинекологической комнатой, «ожидальная» для больных; аптека из двух комнат; комната для двоих служителей, канцелярия; женская палата на пять штатных кроватей; родильный покой на три кровати, состоящий из двух комнат, разделённых коридором (родильная и послеродовая); ванная комната (ванна была медная); тёплый водяной ватерклозет; комната для сиделок и кухня, совершенно изолированная от вышеупомянутых помещений.
В верхнем этаже помещались: операционная, три мужских палаты (одна хирургическая и две терапевтических) на пять штатных кроватей; комната для сиделки, ватерклозетная комната и комната для хранения белья.
Для заразных больных, на случай эпидемий, имелись отдельно от больницы тёплый барак на 10 штатных кроватей; с кухней и ванной комнатой.
Как говорилось выше, плата за пищевое довольствие больных не взималась; вся прислуга пользовалась готовым содержанием; горным металлургическим заводом для больницы выписывались медицинские книги и журналы. В 1898 году врач получал 300 рублей в месяц. Оно и понятно - Г.И. Зворыкин с ассистирующими ему фельдшерами П.А. Тюриным и В.А. Соловьевым делали не только полостные операции, но и операции на мозге! Фельдшер получал 80 рублей в месяц, акушерка-фельдшерица – 50 рублей в месяц. Вспоминаем привязку к ценам того времени.
Дореволюционный футбол в Кулебаках
Во истину на жадину не нужен нож, ему с три короба наврёшь – земля крестьянам, фабрики рабочим – и делай с ним, что хошь. Замечательно эту ситуацию расписал наш классик-юморист Аркадий Аверченко, современник всех "революционных" преобразований, в своей миниатюре «Из жизни рабочего Пантелея Грымзина»:
«Ровно десять лет тому назад рабочий Пантелей Грымзин получил от своего подлого гнусного хозяина кровопийцы поденную плату за 9 часов работы — всего два с полтиной!!! «Ну, что я с этой дрянью сделаю?.. — горько подумал Пантелей, разглядывая на ладони два серебряных рубля и полтину медью... — И жрать хочется, и выпить охота, и подмётки к сапогам нужно подбросить, старые — одна, вишь, дыра... Эх, ты жизнь наша распрокаторжная!!» Зашёл к знакомому сапожнику: тот содрал полтора рубля за пару подмёток.
— Есть ли на тебе крест-то? — саркастически осведомился Пантелей.
Крест, к удивлению ограбленного Пантелея, оказался на своём месте, под блузой, на волосатой груди сапожника. «Ну, вот остался у меня рупь-целковый, — со вздохом подумал Пантелей. — А что на него сделаешь? Эх!..» Пошел и купил на целковый этот полфунта ветчины, коробочку шпрот, булку французскую, полбутылки водки, бутылку пива и десяток папирос, — так разошёлся, что от всех капиталов только четыре копейки и осталось. И когда уселся бедняга Пантелей за свой убогий ужин — так ему тяжко сделалось, так обидно, что чуть не заплакал.
— За что же, за что... — шептали его дрожащие губы. — Почему богачи и эксплуататоры пьют шампанское, ликёры, едят рябчиков и ананасы, а я, кроме простой очищенной, да консервов, да ветчины — света Божьего не вижу... О, если бы только мы, рабочий класс, завоевали себе свободу!.. То-то мы бы пожили по-человечески!..
Однажды, весной 1920 года рабочий Пантелей Грымзин получил свою поденную плату за вторник: всего 2700 рублей. «Что ж я с ними сделаю, - горько подумал Пантелей, шевеля на ладони разноцветные бумажки. — И подмётки к сапогам нужно подбросить, и жрать, и выпить чего-нибудь — смерть хочется!» Зашёл Пантелей к сапожнику, сторговался за две тысячи триста и вышел на улицу с четырьмя сиротливыми сторублёвками. Купил фунт полубелого хлеба, бутылку ситро, осталось 14 целковых... Приценился к десятку папирос, плюнул и отошёл. Дома нарезал хлеба, откупорил ситро, уселся за стол ужинать... и так горько ему сделалось, что чуть не заплакал.
— Почему же, — шептали его дрожащие губы, — почему богачам всё, а нам ничего... Почему богач ест нежную розовую ветчину, объедается шпротами и белыми булками, заливает себе горло настоящей водкой, пенистым пивом, курит папиросы, а я, как пёс какой, должен жевать черствый хлеб и тянуть тошнотворное пойло на сахарине!.. Почему одним всё, другим — ничего?..
Эх, Пантелей, Пантелей... Здорового ты дурака свалял, братец ты мой!.."
Сергей Колобаев, 2017