Кулебаки на пороге грядущего века. Часть 7
...Потом мы переехали в другую квартиру: 3 комнаты, ванная, парадный вход, электрическое освещение, около дома палисадник – летом очень хорошо, напоминало дачный домик. Мебель вся заводская.
АГИТПРОМ
Утверждение, что приверженность революционным идеалам членов всевозможных подпольных кружков и организаций зиждилась только на вере в светлое будущее, далеко от истины. Это были так называемые профессиональные революционеры, то есть жёсткая оппозиционная деятельность была их работой, за которую они получали хорошую зарплату. Они абсолютно не зависели от заводских заработков, а напротив, как современные организаторы платных демонстраций, имели порой колоссальные суммы для выплат рабочим за участие в забастовках – по размеру даже большие, чем был их реальный оклад. Ни о какой самодеятельной инициативе и речи быть не может. Это была отлично отлаженная пропагандистская машина, которая незамедлительно реагировала на утрату одних кадров и выставляла кадры новые.
Окружной инженер Средне-Волжского горного округа 2 января 1906 года писал в Горный департамент:
«30 ноября минувшего года в Народном доме Кулебакского горного завода приезжий оратор, личность которого осталась невыясненной, так как он в ту же ночь скрылся, говорил речь на современные темы, в которой между прочим, по рассказам очевидцев, советовал рабочим вывозить из завода на тачке нежелательных мастеров и лиц администрации завода. 1 декабря среди заводских рабочих возникли беспорядки, выразившиеся в ряде насилий над мастерами и другими служащими. В начале седьмого часа вечера вывезен ночной смотритель механической мастерской И.Ф. Большаков. Во время насилия над последним пристав Кулебакского завода старался освободить Большакова, но безуспешно: толпа рабочих не слушала пристава, а требовала, чтобы он, пристав, не вмешивался в их дело, и кричала, что им нужно ещё вывезти некоторых лиц, которые их угнетают и высасывают кровь. Ввиду таких беспорядков был приведен в Кулебаки взвод казаков».
Агитация поддерживалась «сверху» самой столичной прессой. Если почитать газеты 1905 года, становится понятно, что они были скуплены агентами влияния с потрохами:
«Новости Дня» (Москва)
ПАРИЖ, 11, (24) Х. Элеоноре Дузе, выступившей в роли Василисы в пьесе Горького «На дне», публика устроила небывалые овации. Пьеса прошла с огромным успехом. Постановка пьесы образцова, художественна.
Максим Горький, находящийся в настоящее время в Москве, заболел плевритом. Состояние его здоровья требует немедленного отъезда на юг в Крым, но за отсутствием поездов писатель вынужден оставаться в Москве.
«Новости Дня» (Москва)
ПЕТЕРБУРГ.
(От наших корреспондентов).
16-го октября.
«15-го ноября в 2 часа дня на высших женских курсах в актовом зале должна была состояться лекция Троцкого на тему «Революция в России», организованная группой социал-демократической рабочей партии, но лишь только лектор начал свою речь и сказал, что на принципы российского пролетариата, борющегося за свою свободу, откликнулся также угнетенный пролетариат Пруссии и Австрии, и, таким образом, настоящая революция, выходя из своих рамок, всё более и более угрожает интересам буржуазии всего мира, как был остановлен известием, что полиция требует, чтобы настоящее собрание разошлось. После некоторого обсуждения, в котором принял участие лектор Троцкий, собрание разошлось. Вот так свобода собраний!»
…Вот так наглость! Троцкий, тот самый, что установит в России самую кровавую диктатуру за все исторические эпохи, приехал открыто, нахально давать лекции по государственному перевороту и обиделся, что его – внимание! – лишили аудитории, а не поставили к стенке тут же, сразу, как это будут делать при нём. Но в любом случае газетёнка процитировала Троцкого и рассказала массам о содержании лекции, так что Лейба Бронштейн обрёл аудиторию новую, ещё более многочисленную и благодатную – интеллигентную.
Творцы "русской революции" - Парвус-Гельфанд, Троцкий-Бронштейн, Дейч-Лейба-Гирш
Провинцию агитбригады тоже не забывали. Вернёмся «к нашим баранам»:
«1 Мая было отмечено забастовкой и большим митингом в лесу на Елозге. Провинциальное село, каким были тогда Кулебаки, не утрачивало связей с центрами политической жизни. В июне в Кулебаки прибыл Товарищ Михаил — представитель ЦК РСДРП (профессиональный революционер И.Г. Уханов). В связи с этим в лесу на Елозге состоялся митинг, в котором участвовало более 500 человек. Товарищ Михаил выступил с пламенной речью.
После митинга Михаил по доносу шпика был арестован на конспиративной квартире вместе с двумя товарищами и помещен в канцелярии пристава Веселицкого. Узнав об этом утром следующего дня, рабочие явились к канцелярии, потребовали освободить арестованных и, разумеется, получили отказ…
После этого, спустя два часа, когда рабочие вышли из завода на обед, собравшиеся толпою около 200 человек подошли к квартире пристава и потребовали освобождения арестованных и, получив вторично отказ, стали громить квартиру пристава, сделав при этом несколько револьверных выстрелов, на которые из квартиры пристава ответила двумя залпами полиция, не причинив никому вреда. После чего толпа ещё более возмутилась и стала сильнее нападать на квартиру... И когда арестованные вышли, то толпа с криками «Ура!» увлекла их с собой.
Ну а что касается пристава, столь дурно справившегося со своими обязанностями, то его сместили и заменили новым, присланным из Нижнего неким Чуфыриным. «Этот Чуфырин, - вспоминал Е.К. Гусев, - в ночь на 28 июля арестовал человек 11 наших товарищей. Узнав об их аресте, рабочие завода вновь заволновались... И снова, толпа рабочих идет к канцелярии пристава с требованием и угрозами. Но на этот раз арестованные были уже отправлены из Кулебак... Тогда обезоружили полицию, отобрав у неё винтовки, револьверы, шашки».
Из рапорта новоиспеченного пристава, так бесславно начавшего свою службу в Кулебаках, мы узнаем, что рабочие захватили 9 винтовок, 12 шашек, 10 револьверов, 136 ружейных и 60 револьверных патронов… Июньские события, явившиеся кульминационной точкой борьбы кулебачан с самодержавием в революции 1905-1907 годов, продемонстрировали высокую политическую зрелость, организованность рабочих. Из этих боев они вышли обогащенные опытом и ясным классовым сознанием…»
Из этих рассказов мы видим, что марксистские идеологические клещи - либерализация государственного управления сверху и организация наглых анархистских выступлений снизу в описываемый период взяли Российскую империю уже за горло.
НАКАНУНЕ
А.И. Паначев, с которым мы познакомились в предыдущем разделе, прибыл в Кулебаки в 1907 году по приглашению директора Горного завода Петра Михайловича Вавилова. В своих рукописных мемуарах он пишет:
«Директор на редкость хороший человек. П.М. Вавилов служил ранее на Урале, меня знал хорошо. Он предложил занять место в Лаборатории в качестве Помощника Заведующего: жалование 75 рублей, готовая квартира, отопление, освещение, вода и обстановка квартиры мебелью.
Зная Петра Михайловича за редкостного начальника, я дал согласие…
Из Екатеринбурга в Пермь выехали по железной дороге… На пятые сутки приехали в Нижний Новгород, расстояние от Перми – 1285 вёрст. Переехали с Волжской пристани на Окскую…
В Муром прибыли на второй день, тут ходил в то время заводской пароход «Архимед», который нас перевёз через реку Оку; а там уже от берега идёт заводская узкоколейная железная дорога, по которой поехали далее, в Кулебаки, расстояние тут 35 вёрст – куда и приехали 27 сентября 1907 года. На станции «Юльино» нас встретили старушки из дома для приезжих; была даже подана лошадь для багажа – вот какая была заботливость со стороны директора.
В приезжей нам отвели самый лучший номер, где мы временно поселились. Вскоре по телефону звонит Пётр Михайлович:
- Если, - говорит, - не устал, то приходи ко мне.
Встретил он меня как родного. В приезжей мы прожили 10 дней, где содержание нам было готовое, а потом дали квартиру и мы перебрались туда. Начинаю втягиваться в работу, а работы много, рабочий день 8 часов; нового ничего не встретил. Видя к нам хорошее отношение Вавиловых, хорошо к нам относились и остальные – вскоре записали меня членом клуба, стали иногда туда ходить.
Потом мы переехали в другую квартиру: 3 комнаты, ванная, парадный вход, электрическое освещение, около дома палисадник – летом очень хорошо, напоминало дачный домик. Мебель вся заводская.
Директор Кулебакского Горного завода Пётр Михайлович Вавилов с семейством
В Кулебаках до революции жить было хорошо, в смысле материальном – была возможность откладывать деньжонки на чёрный день, что я и делал, так что к 1917 году у меня денег было уже до 10 тысяч рублей. Мечтал, что буду под старость обеспечен, уеду на родину, куплю домик небольшой и буду доживать век свой, отдыхая от многолетних трудов…»
Железнодорожная станция Кулебаки, 1909 г.
Андрей Иванович не знал, что некто Владимир Ильич Ульянов в тиши женевских апартаментов давно уже подсчитал его «деньжонки» в статье «О продовольственном налоге»:
«Мелкий буржуа имеет запас деньжонок, несколько тысяч, накопленных «правдами» и особенно неправдами во время войны… Мелкий буржуа, хранящий тысчонки, - враг государственного капитализма, и эти тысчонки он желает реализовать непременно для себя… Деньги, это - свидетельство на получение общественного богатства, и многомиллионный слой мелких собственников, крепко держа это свидетельство, прячет его от «государства».
А.И. Паначев задаётся правомерным вопросом:
«Какой, я, к примеру, буржуй, и другие вроде меня, которые копили себе для старости эти деньги по рубликам?!! Революция всё перевернула вверх дном. Товарищи коммунисты поступили не по-товарищески: аннулировали все вклады в сберкассах. Я, пожилой человек, вынужден был продолжать работать за обесценившиеся рубли – получал вроде бы 170 рублей в месяц, но, для того, чтобы просто свести концы с концами, требовалось в три раза больше…»
Сергей Колобаев
