Смерть была рядом
Рассказывает Юрий Валерьевич Калачев, старший сержант запаса, участник военных действий в Чечне в середине 1990-х.
- Оказался там, как и многие, после призыва в армию. Я коренной кулебачанин, закончил среднюю школу №3, затем поступил в ПТУ. Служить пошёл в 1994 году во внутренние войска, три месяца сперва готовили в сержантской школе в Тольятти на командира отделения. В августе 1995 года я уже со своим отделением находился между Ачхой Мартаном и Урус Мартаном в Чеченской республике.
Обстановка на тот момент сложилась в Чечне не приведи Господи – полный беспредел. Кстати, мы, личный состав, понятия обо всём этом не имели. Ко всему прочему сразу же начались проблемы с акклиматизацией – дожди, сырость, глина. Образ жизни – походный, расположились в палатках и землянках, никаких тебе сухих и тёплых казарм, как у людей. Ходить после дождей трудно, все ноги в грязи собьёшь. Плюс рытьё окопов и постоянные провокации боевиков – не расслабишься. В бытовом плане вообще было много вопросов. Кормили тогда плохо, ждали посылки с продуктами из дома. Приходилось часто менять одежду, поскольку быстро заводились бельевые вши. Поносил кофту – и лучше её сжечь в топке от греха подальше. Каждую неделю, несмотря ни на что, ходили в соседнюю роту мыться, в противном случае тут же запаршивеешь.
Местные жители в одних районах нам сочувствовали, в других, контролируемых известными головорезами Дудаевым и Басаевым, кричали нам вслед «смерть неверным!». Нервы в такой военно-политической атмосфере обостряются до предела. Некоторые наши бойцы не выдерживали и учиняли самострел, лишь бы комиссоваться домой. Сразу скажу, что дедовщины в наших рядах не было, не до глупостей. Наоборот, всячески помогали друг другу. Офицеры вели себя в высшей степени достойно, пьяных я среди них не видел, а нам взять спиртное было просто негде, мусульмане – народ непьющий.
Первые полгода нас в равнинной местности боевики не больно трогали, как говорил раньше – в основном предпринимали мелкие провокации. Например, подкупить пытались, в том числе и водкой. Не прокатило.
Потом нас передислоцировали ближе к горам, вот там всё и началось. Во-первых, нам сильно повезло, что мы задержались с переправкой на сутки. Оказалось, что боевики готовили нам засаду, но не дождались и ушли в горы. Наша разведка обнаружила их за 10 км., а также их схроны - машины, обмундирование, боеприпасы советской армии, всё новенькое. Мы за 3 часа каждый себе в полный рост окопы вырыли.
Повоевать в любом случае пришлось. Видел смерти сослуживцев… Особенно психику выбивали случаи, когда парни отправляются, скажем, за дровами и натыкаются в проверенной, казалось бы, сапёрами местности на растяжку или мину… Для тебя каждый боец в твоём отделении что брат родной, ты отвечаешь за каждого, желаешь вместе с ними целёхонькими выбраться из столь жуткой реальности… Вспоминать гибель некоторых из них очень тяжело…
Тогда, в середине 1990-х, ведь происходило то же самое, что сегодня происходит на Украине – власть была у олигархов, и тем было абсолютно наплевать, что на бойню направляются ещё вчерашние пацаны, толком не видавшие жизни. Нам сказали, что чеченская «командировка» продлится 3 месяца, затем задержали на полгода, затем ещё на полгода… Год и две недели в аду гражданской войны. И никто нам потом не заплатил никаких причитающихся «боевых» или даже «окопных» денег. Какие-то крохи удалось затем выцарапать с помощью комитета солдатских матерей. Говорили, что напишут наградные рапорты…
Но Бог с ними, деньгами, наградами. У меня семья, двое детей. Собираемся с мужиками из «Боевого братства», общаемся при случае. Кого-то время лечит, и он перестаёт ночью просыпаться от собственного крика, как в дешёвом голливудском ужастике (это я о себе), а кого-то – нет. Не каждому дано остаться прежним, испытав на себе пристальный взгляд самой смерти.
Записал Сергей Колобаев, 2014 г.
Фото автора и из армейского альбома Ю.В. Калачева