А.В. Дегтев: Очерки по экономической истории Кулебакского края. Часть 1
Во все времена в своем стремлении к благополучию человек обращался к природе, для того, чтобы, взаимодействуя с ней и используя ее ресурсы, реализовывать свои цели.
Первобытные охота и собирательство “даров природы”, древние “ хлебопашество” и народные промыслы, сравнительно недавние мануфактуры и современные заводы и фабрики отражают различные организационно-технические методы этого взаимодействия.
Кулебакский край, территория сегодняшнего одноименного района, вошел в 1779 году в состав вновь образованного Ардатовского уезда за исключением села Саваслейка, вошедшего тогда же в Муромский уезд Владимирской губернии.
С момента своего образования, в силу экономической специфики вошедших в его состав территорий он оказался наиболее развитым в то время в экономическом отношении из всех уездов одновременно с ним сформированной Нижегородской губернии. Основным, наиболее устоявшимся и распределенным по территории уезда занятием живущих здесь людей являлось хлебопашество, “где было занято 3/5 здешнего населения”.
Вместе с этим, уезд объединил территории с совершенно разными ландшафтами, степным и лесным, с многообразными и давно существующими здесь народными промыслами и по их многообразию и развитию стал в губернии одним из лидеров. Но характерной его особенностью, во многом определившую специфику и экономическую мощь этого вновь сформированного административного образования, было наличие здесь высокоразвитого горнозаводского дела.
Только металлургических заводов, использующих труд тысяч крепостных крестьян, расположенных на территории в общем-то сельскохозяйственного уезда, к тому времени, было 8 единиц. Это были наиболее крупные централизованные мануфактуры, сосредоточенные на южных, юго-западных и юго-восточных его границах. Недаром на гербе уезда, утвержденном чуть позже, в 1781 году, были изображены два скрещенных кузнечных молота.
Вышеперечисленные обстоятельства, наличие природных и трудовых ресурсов сформировали позитивную экономическую среду уезда, создали выгодные стартовые позиции этого административного образования в целом и, казалось бы, должны были вселять оптимизм в его дальнейшее социально- экономическое развитие. И действительно, в течение длительного времени, вплоть до начала двадцатого века, Ардатовский уезд за счет развития горнозаводского дела и промыслов, прежде всего его обслуживающих, был одним из наиболее динамично развивающихся во всей Нижегородской губернии. Тем не менее, хлебопашество, как основной вид деятельности по количеству занятого в нем населения, не развивалось и находилось в “неудовлетворительном состоянии”. Одними из причин тому были, как низкое плодородие здешних почв, особенно в лесной, западной части уезда, где сегодня располагается Кулебакский район, так еще и “безземелие”. Несмотря на то, что по площади уезд занимал четвертое место в губернии, пахотной земли было недостаточно относительно живущего здесь населения.
Вследствие особенностей местного ландшафта, “отношение пашни ко всему пространству Ардатовского уезда” было очень низким - как 2:7 Для сравнения: в черноземном Сергачском - 5:8. Отсутствие в то время тракторов и прочей производительной техники и других условий не позволяло создать и использовать масштабный фактор, как действенное средство для повышения экономической эффективности хлебопашества на малоплодородных почвах.
По подсчетам либеральных экономистов того времени, для прожиточного минимума надо было иметь в черноземной полосе не менее 5,5 десятины на душу, а в остальных местностях - 6-8. (1 дес. = 1,09 га). Фактически же, например, в Ломовской волости (по уставной грамоте) на душу приходилось земли 2,92 десятины, в Гремячевской - 3,45. Поэтому занятие только хлебопашеством, особенно на малоплодородных землях, не обеспечивало необходимого натурального дохода домохозяйству, несло в условиях довольно сурового климата значительные риски и представляло из себя по существу азартную игру пахаря с природой.
Так, Спасский, автор краткого географическо-статистического очерка Ардатовского уезда за 1869 год пишет: “ … Еще хуже приходится последнему, когда на созревший на его полях хлеб найдет буря или град, или поест его озими червь, а это бывает очень часто.” При этом его современник, автор “Описания Ардатовского уезда” М.П. Пестов отмечает и другую причину плохого положения дел в хлебопашестве: “При этом следует заметить, что в целом уезде мало хороших хозяев (помещиков -авт.), которые могли бы действовать благодетельно на прочее население уезда примером и поощрением.”(стр. 130).
Военно-статистическое обозрение Российской империи 1852 г.(том 4, ч. 4, стр. 54), характеризуя земледелие Нижегородской губернии, выражается более конкретно: “ Во всей губернии существует трехпольная система хозяйства: некоторые только помещики вводят у себя плодопеременную: это чуть ли не главная причина, что хлебные урожаи здесь много зависят от случайности.” Впрочем, при существовавших российских порядках трудно было и от крестьян другого ожидать. Как выразился позже великий российский реформатор П. А. Столыпин в своей речи в Государственной Думе 10 мая 1907 года, “… Всем ясно, что никто не будет прилагать свой труд к земле, зная, что плоды его трудов могут быть через несколько лет отчуждены.” Поэтому, при “ таких скудных дарах природы”, низкой агрокультуре и агрохимии, не знавшей никаких удобрений, кроме одного, требовался источник дополнительных годовых доходов в среднем в объеме 120 рублей (около 100 000 рублей сегодняшних) на производителя, что являлось непростой задачей для крестьянина. Наиболее доступно и традиционно она решалась занятиями, дополнительными к хлебопашеству и имеющими независимый от природных условий, более гарантированный доход. Ими были примитивные, не требующие больших первоначальных затрат, мелкотоварные промыслы, ориентированные не только на удовлетворение собственных потребностей домохозяйств в каком то виде продукции или услуг, но и на производство их в первую очередь как товара, то есть на продажу. Тем более, что помещик в условиях крепостного права приветствовал эту инициативу, так как она приводила к увеличению взимаемого с крестьянина оброка.
”Притешинские” села, включая деревню Кулебаки сегодняшнего Кулебакского района, хотя и располагались по северо-западной границе уезда, в его лесной части, тем не менее не были его периферией и не представляли из себя изолированного анклава, а были интегрированы в его экономическое пространство. Поэтому социальные и экономические проблемы и условия, применяемые приемы и технологии и в целом агрокультура, имевшие место в уезде, были характерны и для них. Эти села положительно отличало то, что они находились в относительно богатой природными ресурсами части уезда, с еще невырубленными, преимущественно хвойными, лесами, относительно лучшими пойменными лугами и имели к тому же выгодное транспортно- географическое положение. Наличие транспортной инфраструктуры - летней водной артерии - сплавной реки Теши, в непосредственной близости от которой они располагались, почтового тракта Муром – Арзамас, проходившего транзитом через них и важного оживленного тракта Москва-Муром-Нижний Новгород, пролегавшего в каких то 25-ти верстах от деревни Кулебаки через село Новошино, далее через Павлово и Ворсму, способствовали снижению транспортных издержек при доставки продукции местных промыслов на ближайшие рынки и создавали благоприятные условия для активной торговли. Поэтому в первую очередь здесь были развиты промыслы лесные, использующие местные природные ресурсы с элементарным набором первоначальных технологических операций (заготовка леса, дров, лыка, смолы, дегтя, корья), так и более сложные, связанные с более глубокой переработкой древесины. Это производство таких транспортных средств, как сани и лодки, с центром в с. Теплове и различных столярных изделий с центром в с. Гремячево.
Основным, наиболее масштабным и прибыльным (до 100 рублей в год на душу), но и наиболее примитивным из них были промысел по заготовке строевого и дровяного леса и его поставка кругляком и в виде дров на ближние рынки ( Муром и Павлово) водным путем по Теше и Оке. Необходимо отметить, что плоты, в которых лес сплавлялся, часто использовались и в качестве плавсредства для другой продукции лесных промыслов. Следующим плавсредством местного изготовления были лодки, прозванные в народе “душегубками”, которые выдалбливались из стволов осины, специальными технологиями распирались для придания необходимой формы и продавались в зависимости от размера по 5-10 рублей за штуку. “Сбывались лодки в “притешинских” поселениях, на Илевский и Выксунские заводы», где имелся на них спрос ввиду наличия крупных заводских прудов.
Безусловно, еще больший колорит, чем летний водный путь, в экономическую среду этих сел вносил путь сухопутный, круглогодично действующий - почтовый тракт Муром-Арзамас с его придорожной инфраструктурой - постоялыми дворами, торговыми лавками, придорожными кузницами, питейными заведениями, почтовыми станциями и ямщиками при них и т. д. Военно-статистическое обозрение Российской империи (том 4, ч. 4, стр.37) так описывает состояние почтовых трактов Нижегородской губернии 19-го века: “ Вообще все почтовые дороги находятся в возможной исправности, за чем следит земская полиция, и исправляются в виде земской повинности обывателями селений, лежащих по тракту».
И далее: “… мосты довольно прочные; … на болотистых местах гати; на низменных дорога укреплена фашенником или устроена деревянная мостовая; но почтовые дороги содержатся в большей исправности и чаще исправляются» (относительно дорог торговых - автор).
В границах сегодняшнего Кулебакского района на тракте располагались две почтовые станции (Теплово и Кулебаки). Поэтому ямской промысел, почтовая гоньба, стал дополнительным, хотя и не определяющим, источником дохода местного населения. Так, по приведенным данным в работе исследователя И.А. Чижовой “ История Кулебак” годовой доход от ямского промысла крестьян деревни Кулебаки составил в 1859 году 5000 рублей из 65000 рублей общего.
В действительности, доход местного населения от этого промысла был еще меньшим, так как далеко не всегда и не все ямщики имели своих лошадей, и поэтому попадали в зависимость от их владельца, часто не местного. Так, в 1807 году арзамасский купец В.В. Монахов подрядился поставить на “почтовую станцию Теплово Ардатовской округи на год 19 лошадей со всеми к оным принадлежностями». Однако наиболее доступным и развитым транспортным промыслом был гужевой, позволявший крестьянину не только заработать какие-то деньги, но и прокормить, а не продавать не работающую зимой на его поле лошадь. Тем более, что по тракту перевозились не только пассажиры и почтовый груз, но и различные товары. Поэтому в действительности он был совмещенным, почтово-торговым.
Так, на Муром по тракту, кроме продукции местных лесных промыслов, транзитом через эти села перевозились хлеба, крупа, пряжа, холсты и железные изделия заводов. Хлеба перевозились на рынки Выксы и Мурома с хлебного рынка села Мечасово, где работало около 200 перекупщиков из Мурома и торговалось до 400 возов привезенного из Тамбовской и Пензенской губерний хлеба. Кроме рыночной торговли, была налажена торговля и по прямым связям. Известный краевед 19 века А.С. Гациский на 95-й странице своего труда “Материалы для изучения хлебной производительности и хлебной торговли Нижегородской губернии” пишет: “…Тамбовские и Пензенские производители везут в Мечасово хлеб, а увозят домой смолу ( недалеко от Мечасово, в верстах 23 на запад, на том-же Муромском тракте, на котором расположено и Мечасово, находится село Гремячево, где живут коренные смолянщики), лыко, щепной товар и т. д.”.
Большое значение для развития местной торговли имело то, что недалеко, в 40 верстах, находился важный торговый пункт северо-восточной России - г. Муром с его крупной пристанью, на которой трудилось свыше трех тысяч человек, и рынком, товарная специализация которого была комплиментарна продукции лесных промыслов. Торговые отношения “притешинских” сел с Арзамасом, вторым по важности после Нижнего Новгорода торговым городом в Нижегородской губернии, лежащим на пересечении важных торговых трактов Нижний Новгород-Пенза, Нижний Новгород-Тамбов и Муромского, были менее налажены из-за другой товарной специализации тамошнего рынка.
Конечно, перечень народных промыслов был значительно более разнообразным - это ткачество, покраска холстов, изготовление плетеной обуви, разведение мелкого и крупнорогатого скота, собирательство, рыбалка, охота, бортничество, огородничество и т. д. Однако на фоне этого многообразия все материальные производства были кустарными, использующими примитивные технологии. Вследствие этого средний годовой доход на одного производителя составлял всего 45 рублей, вместо необходимых 120.
Кроме этого, из за низкой рентабельности промыслов процесс накопления крестьянами стартового капитала для перехода к современному, более производительному, машинному производству - мануфактуре и далее к фабрике был крайне затруднен. Кредитные же учреждения для облуживания крестьян появились значительно позже. Крестьянский поземельный банк был организован в 1883 году для кредитования крестьян под закупку помещичьей земли. Современник тех лет, вышеупомянутый А.С. Гациский делает следующее дальновидное заключение: “… не прочны и укоренившиеся промыслы, потому что они также ведутся почти доисторическими приемами”.
Поэтому экономическая целесообразность занятия многими из них критически зависела от внешних факторов, проявившихся в связи с начавшейся промышленной революцией в России после отмены крепостного права. Это и открытие железных дорог Москва-Нижний Новгород в 1862 г. и Москва-Рязань в 1864 г., сделавших существующий здесь дальний извоз неконкурентоспособным, и появление на рынках несколько позже продуктов углехимии и нефтехимии более дешевых, чем соответствующие продукты некоторых лесных промыслов, и переход с дровяного на более дешевое “нефтяное” и на другие виды топлива, в больших масштабах сократившие потребности в дровах.
В наступившем веке пароходов и железных дорог стало явно проявляться отсталость местной транспортной системы. По реке Теша сплав леса был возможен только в ее весенний разлив. Летом река мелела, и ее глубина во многих местах была не более аршина (72 см). Поэтому еще в 40-х годах 19-го века на уровне губернии, когда рассматривался вопрос по устройству новых сообщений, было предложено “сделать изыскания возможности обратить р. Тешу и Суру, впадающие в реки Оку и Волгу, в судоходное состояние». И с 1847 года по Теше было организовано судоходство от села Новошина до устья на протяжении всего 16 верст, которое на улучшение логистики промыслов практически не влияло.
Не совершенствовался и местный сухопутный путь - почтовый тракт Муром-Арзамас. Приоритет железнодорожного строительства во второй половине 19 века ослабил внимание правительства к развитию сухопутных путей сообщения. Тракт не был генеральным. Поэтому он не имел твердого покрытия, а оставался грунтовым. Скорость перемещения по нему гужевого транспорта, как и 50 лет назад, составляла всего 8-12 верст в час без учета возникающих затруднений – таких, как, например, постоянный снос моста в селе Ломовка во время паводка, вследствие чего приходилось организовывать переправу, и т.д.
Ситуация с традиционными лесными промыслами начала меняться к худшему сразу после 1861 года, то есть после своеобразной отмены крепостного права. Как известно, при крепостном праве помещик нес определенную ответственность за экономическое состояние своих крестьян. Поэтому он часто снисходительно смотрел на использование своими нищими крестьянами леса из его лесных угодий на безвозмездной основе.
Как сообщает И.А. Чижова в своем исследовании “История Кулебак” (стр. 12), в 1802 году близ пристани Кулебакской, расположенной на реке Теше, и в деревни Кулебаки было обнаружено 3374 бревна, что говорит о значительных масштабах безвозмездной вырубки леса для сплава и продажи в те годы. При отмене же крепостного права помещик, избавившись от ответственности за крестьян, стал лес им продавать, причем цены на него с уменьшением лесных массивов постоянно и опережающе росли, что делало лесные промыслы, при господстве в них ручного труда и примитивных, передаваемых от поколения к поколению без изменения технологий все менее и менее доходными. Ранее основная прибыль промысла формировалась за счет того, что лес на корню был дармовым, и возникшая необходимость платить за него резко снижала маржу, что для экономики промысла имело большое негативное значение.
За самовольную же порубку “господского” леса на крестьян стал налагаться штраф. Поэтому, в силу изложенных причин, лесные промыслы с 60-х годов 19 века в “притешинских” cелах стали приходить в упадок. Крестьяне для компенсации выпадающих доходов от упадка промыслов стали все чаще переходить от домашних к отхожим их видам, ища работу на стороне.
Так, авторы книги “Наши реки, города и села” Н. Морохин и А. Арзамазов, описывая кратко село Теплово, приводят следующее местное старинное предание: “ ….. западный конец называется СЛЕЗАВКА: это место прощания с уходившими в солдаты и уезжающими на заработки по дороге в сторону Мурома односельчанами”. Им пришлось учиться навыкам штукатуров, каменщиков и других неосвоенных ими ранее профессий и искать работу в соседних губерниях или идти работать на местные заводы, тем более что после отмены крепостного права там стали за труд платить больше.
(продолжение следует)
